Анатомия стриптиза: наблюдения скептика над текущим творческим процессом

Не хочу резких обобщений: в любой аварии бывают счастливцы, которые уцелели. Наше кино, конечно, в аварийной ситуации, но есть фильмы хорошие и даже прекрасные: "Дылда" Кантемира Балагова, "Война Анны" Алексея Федорченко, "Ван Гоги" Сергея Ливнева, "Однажды в Трубчевске" Ларисы Садиловой, "Мальчик русский" Александра Золотухина, "Лес" Романа Жигалова... На завершившемся недавно фестивале "Меридианы Тихого" благодарные слезы у зрителей вызвал "Керосин" Юсупа Разыкова. Потому что счастье — это когда тебя понимают.

Увековечивший эту фразу фильм — "Доживем до понедельника" Станислава Ростоцкого — я пересмотрел во время долгого перелета в Москву. И, должен сказать, укачало. Не от турбулентности. И даже не оттого, что проверенное временем кино всегда кажется лучше еще не проверенного. От разницы в интеллектуальном наполнении типичного старого кино и типичного нового. Мир кино в целом поглупел, и это нельзя объяснить велением времени — здесь веяния более поверхностные, но мощные. "Не грузите меня!" — девиз фильммейкера в нашем веке. Фонвизин его сформулировал точнее: "Не хочу учиться, хочу жениться!". Этот принцип, подхваченный современными борцами с "менторством" и сторонниками выведения моральных категорий за скобки, рано или поздно должен был привести к мутации кино как искусства. Оно больше не понимает своего зрителя. Думает о нем как о "хавающем пипле". И зритель, в массе, потерял интерес к своему кино.

Лучшее кино времен Ростоцкого — это почти всегда спор позиций. Отсюда его пружинистость, энергия клокочущей в нем мысли. Фильмы-диспуты — от "Твоего современника" Райзмана или "Розыгрыша" Меньшова до "Чужих писем" Авербаха, "Человека на своем месте" Сахарова или "Премии" Микаэляна — формировали общественное сознание и реально готовили перемены. Это касалось всех жанров, включая комедии — вспомним "Гараж" или "Небеса обетованные" Рязанова. Кино инициировало споры в жизни, зритель оказывался в ситуации выбора: с кем ты, каков ты? Оно редко работало "по мелочам", и тогда его больно били за "мелкотемье". Попутно под горячую руку попадали фильмы уровня "Коротких встреч", ломались судьбы людей класса Киры Муратовой, — но даже такие трагедии не повод отбрасывать вектор в целом.

Когда мы последний раз спорили о смысле нового фильма? Даже в лучших образцах современного кино установка — на инстинкты, на эмоции. Идея совершенствования человека и социума отброшена вместе со всем тем, что теперь считается "советским хламом". И кино — без конструктивных идей, в вакууме общественной мысли, на голом юру — боится затронуть все, что выше плинтуса. Уже не формирует, а увеселяет социум, услужливо подстилаясь под самые примитивные вкусы, под то, что "хавает пипл". А это вектор на деградацию. И кино и общества.

В фильме "Давай разведемся" "пипл" развлекает автор известных клипов Анна Пармас. Она одарила героиню профессией гинеколога в предвкушении, сколько пикантных ситуаций можно из этого извлечь. И вот в картине 12+ рассуждают о консистенции месячных и о многом другом, о чем говорят в своем кругу. Перед нами кинословарь таких специфических сфер, как гинекология, проктология, психиатрия, геронтология и черная магия. Все нечистоты, предрассудки и глупости, какие умеет исторгать человечество, собраны в кучку и раскрашены под семейную комедию о замордованной работой жене и муже-домохозяине. Авторитетные продюсеры сумели заманить на это предприятие таких актрис, как Анна Михалкова и Надежда Маркина, которые не умеют играть плохо. Но смотреть стыдно. За коллизии и шуточки, которые авторам кажутся смешными. За актеров, вынужденных существовать в столь духовитом духовном нужнике, за авторов, которые делом доказывают, что грядет эра кино с куриными мозгами. Это кино радостно приветствуют иные коллеги, объявляя трэш "комедией года". И правильно: гулять так гулять — ведь это действительно не ЧП, а рутинный столбик на дороге к тому, что классик называл изящным словом деграданс. И мы уже принюхались.

Все чаще в кинотеатр направляешься как заграницу: там идет кино типа "Миллиарда" Романа Прыгунова — истории о злоключениях лощеного миллионера, о его коварно умершем бизнес-партнере, о его "биологическом материале" и появившихся в результате многочисленных детках. "Миллиарду" вторит "Дорогой папа" Михаила Расходникова — еще одна душераздирающая история об утраченных миллиардах и обездоленном бизнесмене. Это на кого рассчитано? Смотреть столь нестерпимый гламур в Тамбове или Кинешме — словно глазеть на страдающих от обжорства марсиан. И кто бы объяснил, почему нас должен интересовать богач, лишившийся любимой яхты!

Понятно, что допотопное "не могу молчать!" и пушкинские "чувства добрые" сегодня для многих — старье вроде кринолина, но ведь редкий режиссер приходит в кино хотя бы с подобием собственного голоса. Это, как правило, провинциальное подражание раннему Тарантино ("Папа, сдохни!" Кирилла Соколова"), дешевым ужастикам (расхваленный "Вий") и китайским боевым фильмам ("Тайна печати дракона" Олега Степченко), глупому мистическому трэшу с пиратских торрентов ("Эбигейл" Александра Богусловского о девушке, нашедшей в себе потусторонние силы). Я уже не говорю о том постыдном, что составило ремесло ваятелей бесчисленных сериалов о грабителях, киллерах, пониженных девушках и "мусорах".

Кино быстро спадает с лица. Оно еще продолжается как аттракцион — наращивает технологии, но поле искусства в нем неуклонно съеживается. Сегодня то, что было творчеством, — не более чем осуществление профессии по театральному принципу: о чем говорить, если не о чем говорить? Или сеанс стриптиза в анатомическом театре — доковырялись уже до прямой кишки. Или эффективное средство от бессонницы. Но не живое, энергичное, реально нуждающееся в себе искусство, не голос художника. Оно не умеет придумать и внятно рассказать оригинальную историю. Написать живые, динамичные диалоги, которые хоть чем-то отличаются от бытового примитива — разучилось создавать полноценную драматургию и, похоже, не нуждается в ней: режиссеры и сами с усами. Почти исчезли полнокровные, выразительные и чем-то для нас важные характеры: герои ничего не привносят ни в наше сознание, ни в наш мир. Авторы перестали чувствовать и воплощать поэзию жизни — им не нужна ни литература, ни музыка. Чаще всего они сообщают нам единственную новость: и так бывает! Зачем сообщают — не говорят. Даже не задаются таким вопросом. Но их усилиями кино стало коллекцией мелких серых казусов.

А вообще кино можно снимать хоть о снежном человеке — было бы талантливо и остроумно, как в "Человеке ниоткуда" Рязанова. Хоть о галактике Кин-Дза-Дза, как у Данелии, — был бы в этом смысл. Но из всех высоких устремлений, похоже, осталось коммерческое. И в сухом сальдо-бульдо — регулярные провалы. Такой у нас теперь в кино пошел сальдо мортале.