Надежда Требушевская: Одиноким на этой земле человек бывает только тогда, когда у него нет сердечных привязанностей

Для меня сообщение о смерти Владимира Ивановича Клязники, нашего многолетнего подписчика, больше, чем подписчика, я бы сказала, друга газеты, было как гром среди ясного неба. Мало того, я узнала обо всем уже после похорон Владимира Ивановича, поэтому даже не простилась с ним…

Работая в газете, «обрастаешь» многочисленными знакомствами, деловыми связями, приятельскими (и неприятельскими) отношениями, сердечными привязанностями. Кто-то становится тебе очень дорог, и сознание того, что рядом с тобой живёт этот человек, греет душу и делает твою жизнь более светлой. Неважно, что ты общаешься с этим человеком редко, само его существование помогает жить, выживать, не скатываться в хандру, не ожесточаться сердцем. И это не высокие слова, это правда жизни. Одиноким на этой земле человек бывает только тогда, когда у него нет вот таких сердечных привязанностей.

Владимир Иванович Клязника был моей сердечной привязанностью. 13 июля ему исполнилось 85 лет (умер он 7 ноября), я долгие годы не переставала удивляться его памяти, логическому мышлению, здравомыслию, образованности. Он совершенно не выглядел старым человеком, отставшим от жизни и времени. Я не знала его близко, мы не пересекались на праздниках, торжествах и банкетах, приходил он в редакцию не каждую неделю и ненадолго (всегда извинялся: «Я оторвал вас от дела»). Но наше недолгое общение всегда укрепляло меня в мысли, что хороших людей на свете намного больше, чем мерзавцев и предателей. Мы разговаривали о времени, о Родине, о последних событиях, о виражах человеческой жизни, главное – ​мы совпадали с Владимиром Ивановичем в восприятии и современных, и исторических событий. И разговор был недолгим, и не объединялись мы «против» кого-то, просто обменивались мнениями, но весь оставшийся день был для меня спокойным и наполненным хорошим настроением. «Владимир Иванович приходил», – ​так я определяла про себя это своё состояние.

Наверное, у Владимира Ивановича, как у всех нас, были свои слабости, но слабости, как правило, достаются близким людям, родным. Мы общались с ним в другом измерении, почему-то мне хочется сказать – ​как декабристы в 19 веке. Для нас было важным то, что наши мысли и оценки происходящего созвучны и направлены не на разрушение, не на отрицание всего и вся, а на желание достойно жить в своей стране.

Меня много и жестоко «гоняли» мэры города в то время, когда я была редактором муниципальной газеты «Авангард», да и не очень жаловали, когда я стала выпускать только газету «БАМ», которая, к счастью, не муниципальная: всем градоначальникам хочется, чтобы в прессе о них писали только хвалебные статьи, как же, они ночи не спят, всё о простых людях думают, а у меня никак не получалось петь им дифирамбы. Мне интересна та жизнь, которая идёт на улицах, на кухнях, в городе и деревне, но никак не в тиши чиновничьего кабинета. Мне интересны люди, а не чиновники, как бы они ни утверждали: «Мы столько делаем для людей!». За это меня заставляли увольняться, обвиняли, что я воровала из городского бюджета деньги (как я могла это делать, загадка!). Нам, маленькой команде газеты «БАМ» приходилось буквально скитаться, подыскивая помещение под газету: нас никуда не пускали по указке мэра, который в очередной раз меня вытурил из «Авангарда». Но далеко не все подлецы и лизоблюды. Для нашей редакции, в конце концов, находили помещение, и… через некоторое время нас находил Владимир Иванович Клязника. «Я вас нашёл!» – ​такими были его первые слова на нашем новом месте. А потом приносил для газеты материал – ​умный, современный, для «вдумчивых читателей». Последний его материал – ​о комсомольской юности, об отношении к комсомолу – ​мы напечатали за неделю до его смерти…

Чем старше становлюсь, тем тяжелее на душе: столько было 30 лет назад вокруг меня разных любимых людей – ​близких, родных, друзей, знакомых, сердечных привязанностей, и с каждым годом всё меньше их и меньше. Только память и спасает. Греют теперь воспоминания.

…Какой-нибудь мерзавец в соцсетях обязательно заорёт, мол, зачем я это всё написала, надо о «Платоне» писать в газете, о светофорах, которые недавно власть, думающая о народе, поставила на федеральной автодороге, что идёт через наш город, о собаках, которых нужно травить и расстреливать, чтобы они людей не пугали на улицах (есть у нас и такие письма), а мне хочется рассказывать о людях, на которых держится и наш город, и Россия. О людях, которые искренне любят город, страну и жизнь.