Житель Тынды Владимир Клязника: Вехи моей комсомольской юности

Мои детство и юность прошли в страшные годы войны, особенно жуткими были два года оккупации фашистами нашей родной советской земли, где я жил, – ​с ужасами арестов и расстрелов коммунистов, комсомольцев и активистов строительства ранее неведомого социалистического строя. Немногим старше нас ребят и девчонок насильно отправляли в Германию на принудительные работы (этим ещё повезло). Бесследно исчезали наши хорошо знакомые постарше возрастом ребята. Гибли они и в гестаповских тюрьмах, и в партизанских отрядах, а также при обращении с боеприпасами как с игрушками.

Позднее мы узнаем и о комсомольцах «Молодой гвардии», о подвиге Зои Космодемьянской и многих других. Но мы славим подвиги. А молодые люди теряли свои жизни, только начиная свой жизненный путь, что жгучей болью отражалось в наших сердцах.

И уже в школьный период, когда мы были школьниками, достигшими комсомольского возраста, к нам в школу зачастили работники районного комитета комсомола с целью из числа учащихся создать комсомольскую организацию села. Но мы ещё под свежими впечатлениями от страха перед фашистскими издевательствами и боли за потерянные жизни наших старших товарищей отказывались вступать в комсомол. После уроков нас по несколько часов задерживали в кабинете директора школы только с одной целью – ​чтобы мы дали согласие стать комсомольцами. Но ребята нашего класса окончили семилетнюю школу беспартийными. У одного из нас, Миши Шкуренко, отца расстреляли только за то, что он был председателем колхоза до начала войны.

В 1949 году я продолжил учебу в Киеве – ​уже студентом. И в отцовской солдатской шинели, в валенках-бурках, мамой сшитых из солдатского сукна, я начал свой новый путь не только по гранитным ступенькам науки, но и включился в бурлящую молодёжной энергией деятельность, которая без комсомола была немыслимой.

Подавляющее большинство нашей группы были комсомольцами, для которых общественная работа не уступала запросам личной жизни. Наш трудовой день делился на две части: первая часть отводилась учёбе, а вторая – ​общественным работам. В зимнее время – ​это очистка от снежных заносов станционных железнодорожных путей, тротуаров города, а основное – ​разбор завалов от разрушенных домов.

Крещатик – ​это центральная улица города длиной 1200 метров, по которой в 1891 году был проложен первый в стране трамвайный путь, располагались многоэтажные гостиницы, банки, магазины, министерства. Фашисты оккупировали Киев 19 сентября 1941 года, а первые взрывы на Крещатике раздались через 5 дней, то есть 24 сентября в четвёртом часу дня, и продолжались пять дней, до тех пор пока не был взорван весь Крещатик. Всего уничтожено было на этой улице 321 сооружение. Уцелевшими я помню там только два здания: почтамт и универмаг. Так был разрушен древний и великолепный центр Украины руками госбезопасности СССР. А мы, студенты, в числе других киевлян руками разгребали эти жуткие руины (ведь техники для выполнения таких работ ещё не было).

Студенты-комсомольцы активно поддерживали честь и достоинство своих коллективов. Во время занятий студентов, пытавшихся заявить о себе не с лучшей стороны, ставил на место не преподаватель, а комсорг и староста группы, авторитет которых был неоспорим. Студентов, не друживших с дисциплиной «поведение в коллективе и в быту», а также не проявлявших прилежности к овладению программ обучения, строго спрашивали на комсомольских собраниях (к большому сожалению, утрачены эти традиции у современной молодёжи). Помогали ребятам выйти из затруднительных положений. Вспоминаю, как мы группой складывались из своих стипендий для оказания помощи Ивану Фадину – ​сироте, жившему у бабушки.

По окончании учебы я по распределению оказался в коллективе железнодорожной станции, где не было работников комсомольского возраста, а следовательно, не было и комсомольской организации. Мы с побратимом комсомольцем Васей Москаленко обратились в политотдел железнодорожного узла (это как подотдел городского комитета коммунистической партии, шефствующий над железнодорожными предприятиями города) с предложением об омоложении нашего трудового коллектива. И уже через год в нашей производственной единице была создана комсомольская организация, которую возглавил я. Она была существенной опорой и для руководства станции, и для партийной организации, которая направляла наши действия, не всегда принимаемые нами без резких споров.

Вскоре моя комсомольская жизнь сменила форму с гражданской на военную. На три года я стал солдатом, а потом курсантом и сержантом срочной службы в зенитной артиллерии, где с первого и до последнего дня службы избирался секретарём комсомольской организации. Там меня рекомендовали быть коммунистом.

Сложная, нелёгкая армейская служба каждого солдата и сержанта тоже имеет свои светлые, если даже не яркие, стороны. Молодому человеку, оторванному от домашнего уюта, нелегко приспособиться к строгому армейскому режиму, и комсомольская семья активно помогает новичку приобрести «второе дыхание» на пути взрослого человека. Не без активного участия комсомольской организации наша зенитно-артиллерийская батарея была включена во всесоюзное соревнование армейских подразделений этого направления, где мы заняли первое место в Вооружённых силах Советского Союза. За что комбат получил внеочередное звание. А я как секретарь комсомольской организации – ​благодарность центрального всесоюзного комитета комсомола и был делегирован на слет отличников Киевского военного округа, где слушал обстоятельную речь командующего округом дважды Героя Советского Союза маршала СССР Чуйкова В. И., в которой он определил цели и поставил задачи перед участниками слёта и всем личным составом округа.

Не без гордости об этих вехах комсомольской жизни я вспоминаю и сейчас. Этот комсомольский задор меня и на БАМ позвал.

Изложенные события отжили свой век и мало кому интересны сегодня. Два мира разделяют нас. Но в молодом человеке природой заложены страстные порывы к чему-либо, и я искренне желаю, чтобы эта целеустремлённость была направлена не только вовнутрь себя, но и на благо будущего общества.