В этом году у золотодобывающей отрасли Амурской области большой юбилей
Интервью председателя совета директоров прииска «Соловьёвский» и главы самой известной в регионе династии золотодобытчиков Валентина Фёдоровича Сидорова.
В этом году у золотодобывающей отрасли Амурской области большой юбилей – 150 лет назад в регионе добыли первое золото.
За эти годы отрасль пережила «золотую лихорадку» и запрет частной добычи, госмонополию на добычу металла, упадок 90-х 20-го века и новый виток развития. Сегодня мы в гостях у председателя совета директоров прииска «Соловьевский» и главы самой известной в регионе династии золотодобытчиков Валентина Федоровича Сидорова. В этом году предприятию тоже 150 – собственно, с соловьевского золота и начинается история отрасли. Впрочем, этой годовщины могло и не быть – в лихие 90-е «Соловьевский», как и многие прииски и артели, был на грани. Но выстоял, а спустя 30 лет стал крупнейшим в России предприятием по добыче россыпного золота. Никакого чуда – только чудеса управления.
Золото за конфеты
– Валентин Федорович, я прочитала, что, если сложить стаж всей династии Сидоровых, получится почти 350 лет.
– Да, это так.
– Как Сидоровы оказались в Соловьевске?
– Мои родители приехали в Амурскую область в 1935 году из Чувашской АССР. Брат мамы – Федор Александрович Малышкин – работал на Алданских приисках, а потом переехал сюда. И переманил родителей. Они приехали в поселок Янкан – это в 9 километрах от Соловьевска.
– За золотом приехали?
– За золотом, за золотом. (Смеется.) Мой отец – Федор Ильич – раньше работал гончаром, а здесь пришлось стать старателем. Вот так мы и стали золотодобытчиками. Старательский труд я видел с детства. Когда стал взрослеть, отец на каникулах брал нас с братом к себе на участок – разрешал зумфы (углубление для сбора и отстаивания мути, выходящей из золотопромывального устройства – авт.) чистить. Мы мыли золото и сдавали в скупку – нам его отоваривали конфетами. Потом отец ушел на фронт, вернулся в 1944 году инвалидом, на костылях. Семья была большая – четверо детей, поэтому я начал постоянно помогать на участке. А в 50-х годах старательскую добычу в СССР запретили, отец начал работать кочегаром, кузнецом.
– Вы с детства знали, что будете золотодобытчиком?
– Я вырос на этом. Поэтому после семи классов, в 1953 году, поступил в Благовещенский геологоразведочный техникум. После окончания меня направили в Софийский прииск в Хабаровский край, там строилась 380-литровая драга. Потом был Алдан, а в 1959 году переводом вернулся в Соловьевск, туда переехали родители и братья. Там я встретил свою будущую жену – она приехала на каникулы, ее родители жили по соседству. Мы поженились и в 1960 году переехали на Ксеньевский прииск. Я работал горным мастером, у меня в распоряжении было три драги. В 1966-м мы с женой, сыном и дочкой переехали в Соловьевск – меня пригласили начальником драги.
Увольнение за упорство
– Вы когда-то думали, что возглавите прииск? Сегодня ведь говоришь: «прииск Соловьевский» – сразу подразумеваешь Сидоровых.
– Конечно, не думал. Звезд не хватал, просто работал. С 1966 по 1981 год на различных должностях в прииске, дошел до начальника производственного отдела. Потом коммунисты избрали секретарем парткома. А в 1981-м меня направили директором Октябрьского прииска. Правда, там работал всего полтора года. Мне предложили поехать в Свободный на должность заместителя директора объединения «Амурзолото». Но я заартачился.
– Почему?
– Хотел поднабраться опыта. Но в то время сильно не спрашивали. Постоянные звонки, уговоры. Только спать ляжешь, то из обкома партии звонят, то из объединения: ты надумал переехать? Когда поняли, что я уперся, приняли меры: сняли с должности.
– Что с вами было дальше?
– Тогда ломали не только меня – много специалистов потеряли работу из-за принципиальности. Позже мне начали предлагать разные должности, и я согласился работать главным инженером прииска «Дамбуки». А в 1989 году, когда началась система выборов директоров, мне предложили участвовать в выборах директора Соловьевского прииска. Я предложение принял, и на конференции трудового коллектива меня избрали. Было три кандидата, в том числе действующий директор, но люди проголосовали за меня.
Мы выживали, как могли
– В каком положении вам досталось предприятие?
– Я не скажу, что прииск был в кризисном состоянии. Но раз народ требовал выборов и избрал меня, то людей не устраивали положение и условия труда.
– Вас выбрали, и настала перестройка. Как тогда изменилась жизнь предприятий?
– Все золотодобывающие предприятия входили в объединение «Амурзолото». В январе 1992 года оно прекратило существование – старая система рухнула. Цена на золото упала, а запчасти и топливо постоянно дорожали. А Гохран, куда мы сдавали золото, как правило, на год – полтора затягивал расчеты. Недостаток оборотных средств, невозможность обновления основных фондов привели к тому, что многие предприятия просто прекратили свое существование. Октябрьский, Селемджинский прииски, чуть позже в кризис впал прииск «Дамбуки». Мы выжили.
– Как?
– Во–первых, ввели строжайший режим экономии. Строжайший! Мы отреставрировали все, что только можно, восстанавливали запчасти, собирали по всем углам все то, что раньше считалось ненужным. Скупали запчасти с закрывавшихся предприятий Якутии. Оптимизировали штат. Лет пять жили в таком режиме.
– Я знаю, что в прииске ходит легенда о том, как вы смогли договориться с японцами о поставках новой техники – без единого рубля предоплаты и без всяких гарантий.
– Была такая история. (Смеется.) У нас было очень тяжелое положение с подготовкой дражных полигонов, не хватало тяжелой землеройной техники. И я в 1996 году полетел в Японию договариваться о покупке бульдозеров. Без денег, без ничего. И заключил контракт на поставку пяти новых бульдозеров Komatsu с отсрочкой платежа на три года. Никаких гарантий не было: ни банков, ни правительства. Я написал им расписку, что в течение трех лет буду работать генеральным директором прииска «Соловьевский».
– И они так просто поставили вам технику?
– Ну¸ конечно, не за красивые глаза. (Улыбается.) Наверное, поверили, навели справки, что предприятие платежеспособное. Вслед за первым контрактом мы сразу заключили второй на 10 бульдозеров – по такой же схеме. Предприятие сразу ожило, драги стали эффективнее работать, добыча пошла, экономика предприятия улучшилась. Ну и, конечно, сформировался сильный коллектив: все работали и верили, что все будет хорошо. Так и выжили.
– Когда предприятие начало дышать свободно?
– До 1994 года прииск был государственным, а затем мы акционировались. 51 процент акций получил коллектив, а 49 – государство. Но оно приняло решение и продало акции на аукционе – в то время шла приватизация. Управление совершенно поменялось. Мы перестали оглядываться, начали зарабатывать и развиваться. До 1997 года в стране оставалась монополия на золото – мы не имели права продавать его самостоятельно – только Гохрану. А как только монополию сняли, я один из первых заключил договор с московским банком и стал продавать золото им. Расчеты пошли без задержки – вот тут–то мы и зажили. А потом еще и дефолт помог: курс рубля отпустили – цена на золото резко поднялась. И отрасль вздохнула свободнее.
Есть ли будущее у россыпей
– Вы работали и в советской системе, и в рыночной. Когда предприятию было проще?
– В рынке. Мы стали самостоятельные, сами стали решать, во что вкладывать средства. А раньше по госпредприятиям было распределение. Те же запчасти для драг: всем направляли одинаковые, а надо было подходить к каждому прииску индивидуально. Или топливо. Как сейчас помню, в Береговом в конце сезона остался запас. Снабженец кричит: «Хоть выливайте дизельное топливо, иначе нам фонды срежут на следующий год!» (Смеется.) Вот такие были неправильные издержки.
– Есть ли будущее у россыпной золотодобычи?
– Я думаю, технология будет жить еще долго. Золота в россыпях много, надо только вести геологоразведку. Прииск никогда не прекращал эту работу: ведем и на руду, и на россыпное. Мы лет на 15 обеспечены россыпными запасами, но все равно занимаемся разведкой, чтобы с оптимизмом смотреть в будущее. Но, конечно, надо развивать рудное направление. В Амурской области оно еще не так развито – большой рывок сделал только «Петропавловск». А, например, в Забайкальском крае месторождения уже практически отработали.
При Сталине за один украденный грамм – один год тюрьмы
– Последние годы у нас люди снова массово пошли в лес за золотом: создаются артели, причем много иностранных. Много тех, кто работает незаконно. Вам не кажется, что мы возвращаемся в прошлое, во времена «золотой лихорадки»?
– Цена на золото хорошая, поэтому люди и пошли в лес. И пошли нечестные. Некоторые даже пытаются грабить наши фабрики и установки. С этим просто надо бороться: и органам внутренних дел, и золотодобытчикам не проходить мимо. Такая ситуация в целом по стране. Раньше наказание жестче было: при Сталине за один украденный грамм золота сразу давали год. А сейчас читаю – только условные сроки.
Геологоразведка за счёт государства
– Амурской золотодобыче 150 лет. Вам не кажется, что последнее время отрасль в стране незаслуженно подзабыта: государство больше волнует нефть и газ?
– Раньше, конечно, на золото больше внимания обращали, особенно в советское время. Даже льготы нам давали. Чтобы отрасль развивалась, государству нужно взять на себя хотя бы поиск и оценку месторождений. Чтобы недропользователь, когда вел разведку, уже знал, что там есть запасы, и не рисковал своими деньгами. Это было бы здорово и подняло бы золотодобычу. Появились бы новые месторождения и новые предприятия. Но пока государство не ведет геологоразведку, советские месторождения заканчиваются, а новых нет.
– Валентин Федорович, вы 17 лет руководили прииском, сейчас – председатель совета директоров. Чем за эти годы гордитесь больше всего?
– Тем, что удалось сохранить прииск и коллектив. Горжусь своим родным предприятием, горжусь поселком – там, по сути, прошла вся моя жизнь. Я всю жизнь работал с золотом, другого не умею, – и этим горжусь. В прошлом году наше предприятие добыло 3,5 тонны золота, дало 2 миллиарда 700 миллионов балансовой прибыли. Мы заплатили более 1,6 миллиарда рублей налогов. 170 миллионов потратили на благотворительность. Цифры говорят за себя.
– Вашему сыну Федору Валентиновичу, который сейчас возглавляет прииск, доверяете? Или споры есть?
– Доверяю. Советуемся, конечно, по главным вопросам, находим компромиссы. Споров нет. У нас ведь одно общее направление – чтобы прииск работал и развивался.
Новости партнеров
Новости партнеров
Новости партнеров
Добавить комментарий
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные и авторизованные пользователи. Комментарий появится после проверки администратором сайта.