Рекомендуем почитать рассказ Олега Кремнёва «Шестой километр»

Место, где произошла встреча человека со зверем в начале девяностых годов прошлого века, находилось вблизи бывшего таёжного посёлка Чеугда в нашей Амурской области. Бывшего потому, что это место сейчас находится на глубине примерно 100 метров Бурейского водохранилища. Красота природы тех мест, которая «вероломно» была уничтожена людьми, не поддаётся описанию. Я считаю себя счастливым человеком, потому что прожил три года в поселке среди удивительных простых людей, занимавшихся заготовкой леса и охотой. Работал в восьмилетней школе учителем. Обучал детей лесозаготовителей и охотников истории, физкультуре и вёл секцию баскетбола.

Тайга, окружавшая поселок, оказывала на меня какое-то магическое действие. Она притягивала, заманивала своей таинственной величавостью. Огромные лиственницы, ели, осины, берёзы как будто звали к себе и обещали гостю показать много всего, чего ты раньше не видел и даже не мог догадываться о существовании какого-то другого мира там – внутри. Эта удивительная, дикая, суровая и в то же время  нежная красота бесконечно разливалась по окружающим Чеугду сопкам и сохраняла свою притягательность во все времена года.

Поселок находился в живописном месте на берегу совсем недавно красивейшей реки – Буреи, в месте впадения в нее ключа Чеугда. Рыбалка в таёжных речках являлась для меня как раз одним из основных видов общения с дикой природой. Причем, важнее для меня был всегда сам процесс рыбалки, а не результат большого улова. Сразу скажу, что я не профессиональный рыбак и использую всегда только удочку. В удачные дни и на этот немудреный рыбацкий инструмент можно было поймать достаточно рыбы. Ну, а рыба эта, как вы понимаете, – таёжная, дальневосточная, о которой москвичи, жители разных мегаполисов и западной России могут только мечтать. Ключи, впадающие в Бурею, всегда славились крупными размерами хариуса, ленками по 7-8 килограммов и более, ну, и конечно, большими тайменями.

Занятие это очень увлекательное, азартное, очень романтичное, но в то же время опасное. Дело в том, что по неписаному правилу по горным речкам рыбачить желательно надо одному. Специфика таёжной рыбалки заключается в ловле рыбы на перекатах, где второй участник – просто лишний. Конечно, из соображений безопасности или с целью «отдохнуть» рыбаки выезжают вдвоем или втроем, но это скорее исключение из правил, чем традиция. Главных опасностей для одинокого человека в тайге две – это встреча с «хозяином» – медведем и другими хищными животными и получение травмы, увечья в процессе хождения по перекатам и лесным тропам. Сотовая связь, как вы понимаете, там не работает, да и тогда не было её ещё. Если мишка не подраненный, он зла на людей не держит, а только оберегает свою территорию и старается отпугнуть непрошеных гостей от ягодников и прочих мест кормления. Было много случаев, когда местные дети, отправляясь за земляникой, возвращались ни с чем, так как их выгоняли хозяева земляничных полян, которых на эту «должность» поставила сама природа.

Надо сказать, что зверей, конечно, в этом краю много, как и на всем российском Дальнем Востоке, но вот эта магическая притягательность тайги порой перебарывает здравый смысл соблюдения мер безопасности. Это сравнимо с притяжением моря для моряка, которое мне тоже знакомо. Во время срочной службы на Тихом океане в полной мере ощутил, как быстро по возвращении из похода снова появляется непреодолимое желание уйти в море.

Так вот, каждый учебный год я с нетерпением ожидал лета, когда за время большого учительского отпуска смогу наконец-то отвести душу и пообщаться молча с природой на любимых бурейских ключах, и в первую очередь на Чеугде. Ходил я по ним часто – если давала погода и уровень воды в них был нормальным для рыбалки.

Одним из моих любимых мест рыбалки был так называемый «шестой километр» этой речки. Такое название оно имело потому, что находилось на шестом километре от устья впадения в Бурею. Место нравилось не только мне – тем, что на коротком промежутке этой горной речки находилось несколько глубоководных перекатов, в которых было всегда много рыбы. Часто все мои снасти, рассчитанные на лов рыбы не более двух-трех килограммов, обрывали крупные ленки и таймени. Но я никогда не стремился к крупным экземплярам. У меня вызывало чувство глубокого удовлетворения находиться среди дикой природы и просто сливаться с ней, ощущать себя её частичкой.

Отличительной особенностью «шестого километра» было то обстоятельство, что находился он у подножия сопки, вокруг которой речка делала поворот, и добраться до него можно было лишь только после крутого спуска по таёжной дороге. Рыбаки добирались до этого места на мотоциклах, пешком или как я – на велосипеде, с «ветерком» под резкий уклон. Дорога обрывалась прямо на берегу Чеугдинки, и было понятно, что ты прибыл на место рыбалки. Обратный путь приходилось начинать с преодоления крутого подъема пешком, ведя велосипед в руках. Надо сказать, что рыбачить сюда приходили или приезжали только местные чеугдинские жители, да и то нечасто, так как мест для рыбалки кроме этого было предостаточно, тем более что почти у всех были моторные лодки, а ключей, впадающих в красавицу Бурею, было предостаточно.

…Был один из ясных дней августа. Прекрасная погода с самого утра давала хорошее приподнятое настроение и большое желание скорей отправиться на рыбалку. В голове сразу представилась прекрасная панорама таёжных перекатов «шестого километра», где каждый сантиметр тропинки и каждый камень этого участка Чеугды, на который нужно было наступать при передвижении, был знаком. Конечно, картина дополнялась мечтами о поимке крупного хариуса и, возможно, ленка. Тревога и в некотором роде страх, который, как я считаю, всегда преследует каждого человека, находящегося в тайге в единственном числе, уходит постепенно, если ты принял решение и начинаешь производить действия для достижения своей цели.

Как обычно, привязав удочку к раме велосипеда, закинув небольшой рюкзак с запасными поводками, куском хлеба с салом для перекуса, я двинулся в путь. Дорога была недолгой. Сначала нужно было подняться на небольшую сопочку пешком, ведя велосипед в руках, затем проехать с километр по относительно ровной вершине этой возвышенности. Раньше на ней в советское время находился аэропорт и сюда летали Ан-2, так как никаких дорог сюда не было проложено. Добраться в Чеугду и выбраться из неё можно было только по воздуху или по реке на лодке, теплоходе или на плотах летом, а зимой еще и по льду на автомобиле. За бывшим аэропортом находился наш семейный огород, где мы садили картошку. Урожай всё время там был неплохой, если только раньше им не воспользуются дикие кабаны, что случилось однажды. Проехав свой земельный надел дорогой, по которой возили лес лесовозы, я свернул налево, на таёжную колею – просеку и устремился вниз по крутому спуску прямо до места рыбалки.

Прибыв на место, я начал настраивать свою нехитрую рыболовную снасть для ловли хариуса. Обычно по прибытии на любое место рыбалки, конечно, в первые минуты осматриваешься по сторонам, привыкаешь к обстановке. Затем постепенно твоё занятие любимым делом побеждает и отвлекает от чувства тревоги и возможной опасности. Ещё одна особенность этих небольших речек в том, что перекаты воды очень шумные. Это значит, можно подойти к человеку вплотную со спины, и он ничего не услышит, а также находиться в нескольких метрах от него в зарослях кустарников и деревьев в полной уверенности быть незамеченным. Все эти моменты, конечно, всегда на контроле у человека, пока он уделяет им внимание. Но контроль ослабевает, как только рыбак сделал первый заброс удочки.

Хариус молниеносно и жадно хватает небольшого кузнечика на крючке и тут же попадается в мои руки. Рыбалка началась, и вроде бы все идет как обычно, но чувства особой радости и азарта нет, а чувство тревоги почему-то не проходит. Пойман еще один хариус, ярко светит солнце, между камнями – валунами на прозрачной синей воде прыгают от неё «зайчики», а обычной радости от ощущения соприкосновения с дикой природой нет. В то же время нарастает чувство тревоги. В душе стараясь отвлечься и думать о чем-то отвлеченном и приятном, перехожу на другой перекат, расстояние между которыми метров пятьдесят. Шум от падающей воды где-то посередине утихает совсем, и слышно пение птиц и стрекот кузнечиков. На втором перекате я уже не испытывал чувства радости, а лишь интуитивно делал всё, что нужно рыбаку, и больше поглядывал на дикие заросли, находящиеся от меня на расстоянии десяти и менее метров, хотя ничего «подозрительного» не видел, а тем более не слышал. Но тем не менее я уже стал ощущать на себе чувство чьего-то пристального внимания к моей «особе». И я стал догадываться, кто мной интересуется.

После так называемой рыбалки на втором перекате ноги мои понесли меня на третий, но посередине пути разум повернул их назад и сказал, что нужно возвращаться, причём не торопясь. Путь до велосипеда оказался одним из самых трудных в моей жизни. С каждым метром моего движения психологическое напряжение увеличивалось. Ощущение присутствия «хозяина» нарастало, и я сам стал осознавать, что он уже рядом со мной. Подошёл к велосипеду, и мне стало понятно, где он, – я чувствовал его за спиной, на другом берегу ключа, а это расстояние метров десять-пятнадцать. Чтобы напасть на меня, если он этого хочет, ему нужно было совершить несколько прыжков по воде, а значит, я сразу услышу, и тогда придется бежать. Ну, а куда бежать, если впереди крутой подъём? Рассудок подсказывал мне, что нужно соблюдать спокойствие, медленно собираться и уходить с «чужой» территории. В подтверждение моих интуитивных соображений, когда я уже поднимал велосипед с привязанной удочкой, раздался сильный рык за спиной. Я медленно пошёл с велосипедом по просеке вверх. Он меня не преследовал.

Да и не слышал я ни одного случая, чтобы на кого-то в посёлке нападал медведь. Зато вот таких вот примерно историй – разных и даже анекдотичных, слышал несколько.

Не ходил я на шестой километр недели две, а потом всё равно пошёл. Это, наверное, как в море моряк после шторма. И больше мы там с ним не встречались. Ну, а сейчас там живут рыбы на дне Бурейского водохранилища.  Нет больше красоты шестого километра, прекрасной чистой реки Буреи, зато есть целый каскад гидроэлектростанций. Наверное, нам надо этим гордиться – а может, нет?!